Опарина Т.А. Царская грамота 1660 г. о наказании
священника, не принявшего единогласного пения // Рукописная книга Древней Руси
и славянских стран: от кодикологии к текстологии. Спб., 2004, с. 65 –75.
Опарина Т.А.
Царская грамота 1660 г. о наказании священника, не принявшего
единогласного пения.
Представленный к публикации документ возводит к
проблеме единогласного пения [1]. Начиная с 20-х годов XVII в., различные
деятели русского общества вновь и вновь поднимали проблему обновления русского
православия, очищения его от накопившихся недостатков. Усовершенствование
церковной практики и "одухотворение" обрядов происходило через
пристальное внимание к литургии - центральному для православия моменту внутреннего
соединения с Богом. Значение литургии для русской духовности определило
важность утверждения в богослужебной практике единогласного пения в противовес
широко практикуемому в XVII в. многогласию.
Введение
единогласия без сокращения чина литургии удлиняло службу в приходских церквях
до восьми часов, что, как стало очевидно в середине ХVII в., оказалось мало приемлемо для мирян и зачастую даже для
иноков. В то же время главы церкви с начала ХVII в. говорили о единогласии.
Известно послание патриарха Гермогена о церковном
пении (можно отметить, что послание хранилось в библиотеке старообрядца игумена
Феоктиста, № 18 [2]).
В 1636 г. в
Нижнем Новгороде светский чиновник – десятильник, рекомендовал
священникам приходских церквей перейти на единогласие. Его активно поддержал
священник Иван Неронов. Однако несколько протопопов категорически отказались
принять единогласие, и на них последовал
извет Ивана Неронова к патриарху Иоасафу [3]. В этом же году патриарх Иоасаф в памяти тиуну Москвы Манойлову
запрещал многогласие для экзапсалмов,
но был согласен принять «по нужде» практику многогласия
для остальных частей богослужения [4].
В 1645 г. Иван Неронов был
переведен из Нижнего Новгорода в Москву, где был рукоположен в протопопы
Казанского собора на Красной площади. Он оказался ярым сторонником единогласия
в столице и поддержан в этом начинании царем Алексеем Михайловичем и его
духовным отцом – Стефаном Внифатьевым. Важно отметить, что введение единогласия
в Казанском соборе не повлекло оттока паствы. Наоборот, длительная служба,
завершающаяся страстной проповедью, привела к возрастающей популярности Ивана
Неронова среди прихожан Москвы.
Значительный корпус сочинений о единогласии
принадлежит автору, подписывающему свои произведения именем «Агафоник». Первое по времени послание Агафоника
относится к середине - концу 30-х годов ХVII в. и адресовано
суздальскому архиепископу Серапиону (1634-1637гг.). В нем многогласие
признано искажением канона. Явно, что
послание было направлено единомышленнику и имело отклик. В 1642 г. Серапион в
окружном послании настаивал на требовании чтения эказапсалмов
единогласно [5].
Агафоник писал в
защиту единогласия и в середине 40-х – начале 50-х гг. XVII в. В этот период
отстаивание единогласия взял на себя духовный отец царя Алексея Михайловича,
протопоп Кремлевского Благовещенского собора Стефан Внифатьев. Он сумел
добиться разрешения проблемы единогласия, поставив ее на уровень церковного
собора и пойдя на конфликт с патриархом
Иосифом. Еще Н.Ф. Каптерев [6] выдвинул предположение
об отождествлении царского духовника и «Агафоника».
Другие исследователи, не будучи согласны с возможностью необычной для книжности
XVII в. новации - литературного псевдонима, предлагали иные
варианты раскрытия личности автора.[7] В настоящее время версия Н.Ф. Каптерева поддержана Е.К. Ромодановской, [8] выявившей список (автограф?)
нового сочинения Агафоника - "Послания
митрополиту новгородскому Никону об обращении на восток при чтении
псалмов" (после 7 декабря 1650 г. до 25 июля 1652 г.). В конвое списка
присутствует сочинение "О церковном пении", “Спорные речи о
единогласном пении", перевод грамот константинопольского патриарха Парфения II и другие. Не исключено, что многие из них
принадлежат Агафонику. Кроме того, сохранилась
челобитная неизвестного автора патриарху Иосифу с резкой критикой многогласия [9].
Стефан Внифатьев, взгляды которого в любом
случае совпадали с взглядами Агафоника, был
сторонником изменений в духовной жизни общества. В его окружении, в которое
входил и новгородский митрополит Никон, складывалась программа реформирования
русской церковной практики.
Идеи
изменений Стефана Внифатьева не находили поддержки патриарха Иосифа. Роль
критерия разделения на сторонников и противников обновления русской церкви
приобрел спор о способе чтения молитв во время церковной службы несколькими
дьяконами одновременно или одним последовательно. Идейные столкновения по
поводу единогласия привели к необходимости созыва церковного собора,
состоявшегося в 1649 г.
Собору предшествовала литературная полемика. Вероятно,
готовясь к собору, в 1649 г. подготовил виршевое послание о единогласном пении
справщик Московского Печатного двора Шестак
Мартемьянов.
Не исключено, что одним из
аргументов в пользу единогласия стала опубликованная в 1648 г. на Московском
Печатном дворе по инициативе Стефана Внифатьева украинская «Книга о вере» (Нафанаила?), включающая раздел "О церковном
пении". [10] Сразу после издания “Книга о вере” была вовлечена
сторонниками Стефана Внифатьева в круг доказательств и приобрела характер
одного из авторитетов. Многочисленные отсылки на «Книгу о вере» присутствуют в
"Послании Агафоника к новгородскому митрополиту
Никону", в "Спорных речах о единогласном пении", в стихах о
единогласии Шестака Мартемьянова.
На соборе 11
февраля 1649 г. основным пунктом разбирательств оказался вопрос о соотношении
уставов монастырских и приходских церквей. Патриарх Иосиф соглашался с
единогласием для монастырских церквей, однако, как вынужденную необходимость
догматически оправдывал многогласие в приходских
церквях. Он полагал, что введение единогласия для мирян приведет к тому, что прихожане, в конечном
счете, откажутся от посещения службы. Его оппонент, Стефан Внифатьев, исходя из
тождества задач монастырских и приходских церквей, настаивал на соблюдении
единых норм в богослужении, рассчитанных как на мирян, так и на иноков. Собор
не пришел к единому решению и закончился конфликтно. Большинство его участников
подало челобитную Алексею Михайловичу на Стефана Внифатьева за оскорбление и
брань в адрес духовного владыки.[11]
Следует отметить, что обе стороны объединяло
представление об обязательности
единогласия в монастырском богослужении, в котором оно, как выяснилось, далеко
не всегда было признано нормой. Подобные явные отступления от правил патриарх
Иосиф готов был искоренять.
В 1649 г. патриарх Иосиф
направил грамоту Вологодскому архиепископу Маркелу. В
документе отмечалось, что патриарху «ведомо учинилось» о нарушении единогласия
в Саввино-Сторожевском монастыре: что в нем «о церковном пении не радеют и
древних святых богоносных отец предание и уставов не
хранят, в церквах Божиих поют по скору, не
единогласно, со всяким бесстрашием» [12].
Порицая за «нерадение» о «церковном пении и благочинии», глава церкви «велел
говорить в один голос, как в монастырех чин обдержит, по уставу» [13].
Единогласие было безоговорочно принято
сподвижником Стефана Внифатьева, новгородским митрополитом Никоном. Известно, что
Никон собственноручно переписывал тексты о единогласии. В библиотеке
старообрядца игумена Златоустовского монастыря Феоктиста
хранилась «выписка о единогласном пении, писмо Никона
патриарха, его руки, на четырех столбцах» (№ 76) .[14] Новгородский митрополит не только
канонически оправдывал единогласие, но и активно вводил новые установления в
церковную практику возглавляемой им епархии. После собора 1649 г. в полном
соответствии с деятельностью патриарха Иосифа он проводил утверждение
единогласия в монастырях новгородской митрополии. В 1649 г. митрополит Никон
распорядился об обязательном соблюдении единогласия в Александро-Свирском
монастыре. Составленная им грамота гласила, чтобы “в церквах Божиих вечерницы, утрени и обедни пели и каноны говорили
единогласно со всяким духовным прилежением”.[15] Таким образом, как патриарх Иосиф, так и
сторонники Стефана Внифатьева, активно вводили единогласие в практику
монастырских церквей.
Что касается вопроса о единогласии в
приходских церквях, то его решение было отложено до рассмотрения вселенскими
патриархами. Исследователи расходятся в оценке заинтересованности группировок в
согласовании действий с экзархами Христианского Востока. Одни ученые связывают
обращение к константинопольскому патриарху Парфению
II с инициативой царя [16] или Стефана Внифатьева, стремившихся подменить право
московского владыки авторитетом главы константинопольской церкви, другие - с действиями самого Иосифа, [17]
максимально оттягивавшего обсуждение. В декабре 1650 г. была получена ответная
грамота Парфения II, канонически утвердившая
единогласие. Созыв нового собора стал необходим. Материалы подготовки к собору
1651 г. отражены в обнаруженном Е.К. Ромодановской сборнике с посланием Агафоника к Никону. Очевидно, не случайно, как к своему
единомышленнику, Агафоник обращался с посланием к
Никону.
Собор 9 февраля 1651 г., в работе которого
самое непосредственное участие принимал царь Алексей Михайлович, завершил
прения. На фактически руководимом государем соборе со ссылками на постановления
Стоглавого собора 1551 и решения патриарха Гермогена
было принято единогласие.
Соборные определения были обнародованы в
предисловии к Служебнику 1651 г. В них отмечалось, что “во всех же церквах в
Московском государстве и по всем городем единогласно на
вечериях, и на повечериях, и на полуношницах,
и на заутренях псалмы и псалтырь говорить в один голос тихо и неспешно среди
церкви на восток лицем со всяким вниманием”.[18]
После собора 1651 г., вынесшего определение об
обязательном единогласии в монастырских и приходских церквях, началось
оглашение его постановлений. Текст соборного уложения рассылался белому
духовенству [19].
Постановление было обнародовано и в царских
указах. Сохранилась царская грамота Феодосию, игумену Сийского
монастыря [20], в которой излагались соборные определения. Согласно грамоте,
собор был созван из-за того, что «в нашем Московском государстве, на Москве и в
городех и в уездех, в
соборных церквах и в монастырех и в приходских
церквах ввелось от небрежения многогласное пение и
говорят в голоса в два и в три и четверо».
Игумену предписывалось впредь «у себя в монастыре велел пети единогласно, чинно и немятежно,
безо всякаго зазора церковного, против сего нашего
указу». Важно отметить, что возможное
нарушение царского указа – сохранение многогласия,
рассматривалось преступлением и подлежало наказанию: «а кто учнути
церковному чину того церковного пения и чтения небрегши или пети
или чести не единогласно, и тех велети ссылать под
крепкое начало и смирять в монастырех монастырским
смиреньем, чтоб отнюдь во святых Божии церквах пение
и чтение было во всем единогласно, непременно, по вся дни».
В царской грамоте игумену вменялось
донесение содержания указа до священников монастырских, соборных, приходских и ружных церквей Пенежской и Кеврольской десятин. Подобное окружное послание
епархиального архиерея с изложением решений собора 1651 г. дошло в собраниях
П.И.Щукина [21].
Одним из ревностных
сторонников единогласия вновь проявил себя новгородский митрополит Никон. После
собора 1651 г. он продолжил ведение нового чина в новгородской митрополии. В
грамоте от 7 июня 1651г. митрополит Никон известил власти Соловецкого монастыря
о решении собора.[22] Видимо, с Соловецким монастырем Никона связывали
противоречивые отношения, и обращаться в него он мог лишь со ссылкой на
утвержденное собором правило. Вероятно, Никон вводил единогласие не только в
монастырскую практику, но и в чин приходских церквей новгородской митрополии.
Однако деятельность по распространению
единогласия показала, что опасения патриарха Иосифа на соборе 1649 г. были
небезосновательны. Единогласие долго продолжало вызывать сопротивление, иногда
– даже у властей монастырей. В Вологодской епархии, не смотря на послание 1649
г. патриарха Иосифа Вологодскому архиепископу, многогласие
сохранялось, видимо, в монастырях, в частности, в Вологодском Спасо-Каменном монастыре. В нем в 1653 г. за
противодействие церковным реформам патриарха Никона оказался «под началом» Иван
Неронов. Как отмечалось, для последнего единогласие являлось обязательной
нормой еще в 30-х гг. ХVII вв., и ей он не смог поступиться даже находясь в
ссылке. Требуя введения единогласия, Иван Неронов вызвал острое недовольство
настоятеля и братии: ему отвечали - «свечам-де большой расход». Упорство
закончилось для Ивана Неронова драматично: его
архимандрит «за власы по трапезе влачаще и
руками по щекам бияще время довольно» [23].
Архимандрит монастыря, Александр (Вятский), сочувствовавший идеям
старообрядчества, первоначально покровительствовал опальному протопопу. Но
после того как Иван Неронов беспрестанно указывал на несоответствие
монастырского быта церковным правилам, Александр (Вятский) перешел к
репрессиям. Александр (Вятский) пожаловался патриарху Никону за непослушание
Ивана Неронова и глава церкви, рьяно поддерживающий единогласие, тем не менее,
усилил наказание человеку, ставшему жертвой утверждения единогласия[24].
Иван Неронов, был человеком, одним из первых
перешедшим на единогласие в рассчитанном для мирян богослужении. Как
отмечалось, он успешно вводил новые правила в Москве при покровительстве царя
Алексея Михайловича и Стефана Внифатьева. Однако иные московские приходские
священники высказывали сомнения. Когда 11 февраля 1651 г. в московскую тиунскую
избу были созваны московские приходские священники для ознакомления с соборными
определениями, между ними развернулась полемика. Лукинский
священник Савва, никольский священник Прокофий, саввиновский священник
Иван и еще один неизвестный ильинский священник
критиковали единогласие. Гавриловский же священник
Иван оправдывал единогласие и составил на спорщиков донос.[25] Согласно его
извету никольский священник Прокофий
называл единогласие «новой ересью», а его сторонников – «ханжами». Главным
«ханжей» он видел Стефана Внифатьева, а своего оппонента, священника Ивана,
именовал более снисходительно - «молодым ханжой». Вероятно, столь резкое
бичевание царского духовника не прошло для никольского
священника Прокофия безнаказанно. После
разбирательств он был отправлен на «смирение».
Таким образом, низшее
духовенство оказалось вовлечено в богословские диспуты. Многие отказывались
поставить подпись под текстом постановления собора 1651 г. Священники,
перечисленные гавриловским священником Иваном, не
решались пойти на выполнение соборных постановлений и царских указов без
письменного согласия «начальных людей» из паствы – бояр и окольничих. Они
настаивали перед тиуном Москвы на отсрочке введения единогласия, стремясь
получить поддержку влиятельных прихожан для составления новой челобитной
патриарху Иосифу. Кроме того, они предлагали провести жребий между ними и
Иваном Нероновым.
Еще более конфликтно происходило утверждение
единогласия в практике приходских церквей провинциальных городов. Сподвижники
Стефана Внифатьева, - священник Романова-Борисоглебска
Лазарь, костромской священник Даниил [26], протопоп Юрьевца-Повольского
Аввакум, - вступили в борьбу за единогласие в своих приходах. Почти всегда их
деятельность заканчивалась бунтом паствы. Безуспешно вводивший единогласие
Аввакум слышал от прихожан упреки: «долго де поешь единогласно. Нам-де дома
недосуг». Его настойчивость приводила к тому, что его «в церкви бьют, да
волочат, а иные и вь ризах не щадять» [27]. После подобных событий он был вынужден
бежать и нашел приют у Ивана Неронова в Казанском соборе.
Жертвами паствы, не желавшей проводить в
церкви весь день, становились не только старообрядцы, движимые идеей
обновления, но и рядовые приходские священники, законопослушно выполнявшие
предписания церковного собора (уже назывался московский гавриловский
священник Иван). В 1652 г. соборный священник Василий города Карпова доносил
властям о том, что был избит прихожанами, открыто критиковавшими единогласие. В
его изложении, даже многие священники Карпова поддерживали мирян и заявляли,
что им «де единогласье петь мешкотно».[28] Из его
извета следовало, что организаторами побоев стали «нерадивые» приходские
священники, «ленившиеся» исполнять долгую службу. В 1653 г. священник Красной слободы
Тюменского уезда был «избит до полусмерти» приехавшим московским приказчиком Прокопием Протопоповым [29],
указывающим пастырю «петь по своему угодию во многие голосы» и называвший его «ханжой».
С этой ситуацией непреклонно
боролся Никон. Став в 1652 г. патриархом, он продолжил утверждение единогласия
в церковной практике, с этого времени, не только в новгородской митрополии, но
и повсеместно в России. Единогласие
стало частью его церковно-обрядовой реформы. В годы правления патриарха Никона архиереи
продолжали напоминать священникам об обязательности единогласия, видимо, прежде
всего, в тех епархиях, в которых новый чин встречал неприятие, в частности, в
Вологодской епархии. В 1658 г. уже упоминавшийся Вологодский архиепископ Маркел, повторил обязательность чина в заказной грамоте белоозерскому соборному протопопу Авраамию. Архиепископ
предписывал «назирати над попами своего заказу на Белоозере в городе и на посаде и в Белоозерском
уезде, в церковном благочинии, чтобы в церкви Божии
всякое пение пели и говорили единогласно» [30].
Но, как явствует из публикуемой грамоты,
далеко не все священники принимали постановления собора 1651 г. и в 1660 г.
Видимо, открытое опровержение единогласия было невозможно в период правления
властного патриарха Никона. Уход Никона с кафедры в 1659 г., и, особенно, собор
1660 г., запретивший Никону нахождение в столице, вероятно, вселил у приходских
священников надежду на возвращение к прежнему чину. Дело в том, что приходские
священники связывали единогласие с деятельностью Никона. Даже в Москве
наметился конфликт. В 1660 г. священник
церкви святителя Николая (Николы Мокрого) Матвей «пел не единогласно».
Но отход от единогласия оказался не возможным.
Решения собора 1651 г. не утеряли своей канонической силы. Многогласие
было, как и в 1651 г. воспринято светскими властями церковным преступлением. В
полном соответствии с царской грамотой 1651 г. в 1660 г. священник Матвей был
отправлен «под начало». Местом епитимьи был определен Кириллов монастырь,
пребывание в котором должно было закончиться после покаяния, принятого
властями.
Царь Алексей Михайлович последовательно
воплощал реформы Стефана Внифатьева и Никона и при отсутствии идейных
вдохновителей преобразований. Возможно, после дела священника Матвея и быть
может, других подобных следствий, в 1660 произошла новая рассылка царских указов
с требованием единогласия. В них подтверждалась действенность постановлений
собора 1651 г. Сохранилась грамота в Новгород Великий [31]. Кроме того, в 1661
г. новгородский митрополит Иосиф сообщил в грамоте архимандриту Тихвинского
монастыря, что ему «ведомо учинилось, что на Тихвине и на посаде и около Тихвины в Нагорней десятине, в монастырех и на погостах … по святым Божиим
церквам многое церковное неисправление: поют и
говорят не единогласно» [32]. Игумену предписывалось контролировать, чтобы
священники «о церквах Божих радели и пели и говорили
по всем святым Божиим церквам единогласно, а не во
многие гласы».
Важно отметить, что единогласие было
закреплено церковным собором 1666 – 1667 гг. С этого момента требование
единогласия и службы по реформированным книгам часто входило в наказы при поставлении приходских священников и назначении заведующих
тиунскими приказами [33].
Церковный конфликт 1649 –
1651 гг. возможно рассматривать прологом церковно-обрядовой реформы патриарха
Никона. Однако состав сторонников и противников единогласия значительно
изменился в ходе реформы единогласия и реформы патриарха Никона. Если
первоначально патриарха Никона и его будущих противников объединяли
представления об обновлении церкви, включавших переход на единогласие, то в
последствии новый чин все более связывался с церковно-обрядовой реформой и
собором 1666 – 1667 г., предавшего старообрядцев анафеме. В более поздней
старообрядческой традиции при обращении в богослужении к книгам дониконовской печати, нередко происходило возвращение к
практике многогласного пения. Единогласие все более
закреплялось за богослужением официальной церкви.
Приложение:
1660, 17 октября. Царская грамота в Кириллов монастырь об
отправлении под начало священника московской церкви Николы Мокрого Матвея за не
соблюдение единогласия
/л.1/ От ц(а)ря
и великого кн(я)зя Алексъя Михайловича всея Великия
и Малыя и Бълыя Росии самодержца в Кирилов м(о)н(а)ст(ы)рь
б(о)гомолцу н(а)шему архимандриту Аврамию з брат(ь)ею.
По н(а)ш(е)му, великого г(о)с(у)д(а)ря указу послан к вам в м(о)н(а)ст(ы)рь
ц(е)ркви Николы Чюдотворца, что словет Мокрои, поп Матвеи с трубникомь
за то, что он в ц(е)ркви
Б(о)жии пъль не
единогласно.
И какь к вамь
ся н(а)ша, великого
г(о)суд(а)ря, грамота придет, а трубникь
[34] попа Матвъя к вамь в
м(о)н(а)стырь привезеть,
И вы б того попа велъли у него
прият(ь) и держат(ь) иво в м(о)н(а)стыръ
под крепким [35] началомь до н(а)шего, великого г(о)с(у)д(а)ря, указу и к ц(е)ркви Б(о)жии во время Б(о)ж(е)ственнаго пъния вельт(ь) ему приходит(ь).
Писан на Москвь лъта
7169, октября в [36] день.
(на обороте: в Кирилов монастырь богомолцу
нашему архимариту Аврамью з братию. 169 году ноября в 17 день подал великого г(о)с(у)д(а)ря грамоту в Кириллов
монастырь трубник Тимофеи Филиппов)
РГАДА, ф. 196, оп. 2, № 63, 1660. Отпуск.
Отписка архимандрита о прибытии священника
/л.2/ Г(осу)д(а)рю
ц(а)рю и великому кн(я)зю Алексью
Михайловичю всея Великия и Малыя и Бълыя Росии
самодержцу твоего ц(а)рскаго
б(о)гомолья Успения Преч(и)стыя Б(огоро)д(и)цы Кирилова м(о)н(а)ст(ы)ря
архимарит Аврамеи з братьею Б(о)га молим и челомь бьемь.
Прислана в Кирилов м(о)н(а)ст(ы)рь
твоя, великаго г(осу)д(а)ря, грамота.
А в грамоть писано:
По твоему, великаго г(осу)д(а)ря указу, послан в Кирилов
м(о)н(а)ст(ы)рь ц(е)ркви Николы чюдотворца, что словет Мокрои, попь Матфеи с трубникомь, с
Тимофеем Филиповым.
И какь к намь,
б(о)г(о)молцом, твоя, великаго
г(осу)д(а)ря грамота
придет, а того попа Матфея в Кирилов м(о)н(а)ст(ы)рь
привезет, и нам бы того попа велъть у него, Тимофея,
принят(ь) и держат(ь) в
м(о)н(а)ст(ы)ръ под кръпким
началомь до твоего, великого г(осу)д(а)ря, указу, и к ц(е)ркви Б(о)жии
во время Б(о)жественного пъния
велеть приходит(ь).
И в н(ы)нешном, г(осу)д(а)рь, во 169 году, ноября в 17 день, по твоему, великаго г(осу)д(а)ря, указу, мы, б(о)г(о)молцы, у
трубника Тимофея Филипова Никол(ь)ского попа Матфея приняли и черному попу под начал отдали и
во время Б(о)жественного пъния
к ц(е)ркви Б(о)жии приходит велъли.
(на обороте л. 2: Такова отписка послана с трубником с
Тимофеем Филиповым 169 ноября в 17 день)
РГАДА, ф. 196, оп. 2, № 63, 1660. Подлинник.
уточнить, что такое
многогласие - паралелльное
чтение литургических текстов во время службы - чтения молитв во время церковной
службы несколькими дьяконами одновременно или одним последовательно
единогласие - последовательное
чтение литургических текстов - чтения молитв во время церковной службы
последовательно
экзапсалмы - шесть псалмов утренней службы.
Шестопсалмию, читаемому перед аналоем, всегда придавалось большое значение,
никогда не читали его параллельно с другими текстами. В праздничном
богослужении утреня соединялась с литургией.
пишется ли фамилия Внифатьев
или Вонифатьев - Я бы писала Внифатьев, но в Словаре Вонифатьев. Мне все равно,
обычно редакторы настаивают на версии Словаря.
собор 11 февраля 1649 г.
начался или длился только один день? Если нет, то уточнить. Я не знаю, сколько
длился собор. Думаю, что более дня. Можно просто снять день и месяц.
Сн. 25 (Материалы+)
В сн. 25 – Материалы, это материалы Севастьяновой
(Материалы к “Летописи жизни и литературной деятельности патриарха Никона” //
Исследование, подготовка текстов к изданию, комментарии С.К.Севастьяновой. СПб.
(в печ.) Они, кстати, вот-вот выйдут в Питере из
печати.
Сн. 23, 24 и 27 – Это Материалы Субботина.
23 Материалы, I, 113-115. _ Материалы
для истории раскола за первое время его существования, издаваемые под ред. Н.
Субботина. М., 1875, т. 1, с. 113-115
24 Материалы, I, 136. - Материалы для
истории раскола за первое время его существования, издаваемые под ред. Н.
Субботина. М., 1875, т. 1, с. 136
27. Мат. 5, с. 222-223
В фразе - церковным реформам патриарха Никона.
В фразе - Священники,
перечисленные гавриловским священником Иваном, не
решались пойти на выполнение соборных постановлений и царских указов без
письменного согласия «начальных людей» из паствы – бояр и окольничих.
В публикации грамоты:
нам бы того попа вельт(ь)
Примечания:
1.
Преображенский А.В. Вопрос о
единогласном пении в русской церкви ХVII в. CПб.,1904 (ПДПИ, вып.155).
2.
Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в
России во второй половине XVII в. Спб.,
1995, с. 57
4.
Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники и царь Алексей Михайлович. М.,
1996, т.1, с. 86.
5.
Там же.
6.
Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники и царь Алексей Михайлович. М.,
1996, т.1, с. 90-92.
9.
Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники и царь Алексей Михайлович. М.,
1996, т.1, с. 87.
10.
Опарина Т.А. Иван Наседка и
полемическое богословие киевской митрополии. Новосибирск, 1998, с. 270.
12.
ААЭ, т. 4, № 325, с. 485.
13.
Там же, с. 486.
14.
Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в
России во второй половине 17 в. Спб., 1995, с. 57
15.
Материалы к “Летописи жизни и литературной
деятельности патриарха Никона” // Исследование, подготовка текстов к изданию,
комментарии С.К.Севастьяновой. СПб. 2003, C. 19, 28 и др.
16.
Белокуров С. Деяния собора..., с. 45.
18.
Служебник. М., 1651, л.5-5 об.
19.
РГАДА, ф. 27 (Приказ Тайных дел), оп.
1, 1651, № 68, л. 1-3.
20.
ААЭ, т. 4, № 327, с. 487-489.
21.
Сборник старинных бумаг, хранящихся в
музее П.И.Щукина. М., 1898, ч. 4, с. 42-45.
22. Грамота 1651 г. Новгородского митрополита Никона соловецкому
архимандриту Илье: «А о томъ единогласном пении
государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа
Русии указал намъ послати во всю свою Новгородцкую
митрополию нарочно свои грамоты. И какъ к тебе ся наша грамота придет, и ты б, сыну, противъ
государева указу по нашему благословению у собя в
монастыре и в своихъ монастырскихъ
вотчинахъ по приходцким церквамъ мирскимъ учинилъ заказъ крепкой, чтоб пели
и говорили единогласно, и тотъ уложеной
свитокъ в соборной церкве боголепнаго Преображения велелъ
вычесть и с того уложеного свитка списки велелъ въ свои монастырьские вотчины разослати
нарочно, чтоб он такоже вычитали въ
ваших монастырьских вотчинахъ
въ церквахъ всемъ православнымъ християномъ вслух, чтоб тотъ государевъ указъ былъ всемъ имянно
ведомъ, и во святыхъ Божиихъ церквахъ пели и говорили
единогласно, тихо и неспешно, со всякимъ вниманиемъ, какъ написано въ соборномъ уложеномъ
свитке. А будет ты, архимарит, и черные попы в
монастырь и по мирскимъ церквамъ
попы и диаконы и весь причет церковный и вси приходящии православнии людие, которые грамоте умеютъ, учнут по прежнему в церквах Божиих
петь и говорить во многие гласы, а не единогласно, и чернымъ
и белымъ попомъ и диакономъ отъ насъ
быть отъ службы отказанымъ
бесповоротно и въ великомъ
запрещении.» - Севастьянова С.К. Грамоты
Новгородского митрополита Никона в Соловецкий монастырь. // Книжные центры
Древней Руси: Книжники и рукописи Соловецкого монастыря. Спб.,
2004, с. 285.
23.
Материалы, для истории раскола за
первое время его существования. М., 1874, т. I, с.113-115.
24.
Там же, с. 136.
25.
РГАДА, ф.27 (Приказ Тайных дел),
д.68. л. 4-11; Записки Отделения русской и славянской археологии имп. Русского археологического общества, Спб. 1861, т. 2, с. 394-396; Материалы…
26.
Румянцева В.С. Народное антицерковное
движение в России ХVII в. М., 1986, с. 88.
27.
Материалы для истории раскола за
первое время его существования. 1879, т. 5, с. 222-223. Для ранне-старообрядческих
книжников проблема единогласия оставалась актуальной, что отразил состав
библиотеки игумена Феоктиста, включавшей большой
комплекс сочинений этой тематики, и сочинения инока Ефросина.
28.
Лукин П.В. Народные представления о
государственной власти в России ХVII в. М., 2000, с. 85.
29.
Рукописная Старина, 1892, март, с.
678.
30.
ААЭ, т. 4, № 105, с. 146.
31.
ААЭ, т. 4, № 115, с. 162.
32.
АИ, т. 4, № 151, с. 296.
33.
ААЭ, т. 4, № 184, с. 235 – 1671 г.; ААЭ, т. 4, № 188, с. 241 – 1672
г.; АИ, т. 5, № 152, с. 262 – 1687.
34.
Далее – пропуск места для имени
трубника.
35.
Подписано сверху
