Векшина Н.М.

Выдающиеся религиозные деятели.

Святитель Николай Японский.

Православие смогло проникнуть на японскую землю только после подписания договора между Россией и Японией в 1855 году. Это более чем на триста лет позже появления там католицизма и протестантизма. Первые христиане появились в Японии в начале 40-х годов XVI века. Это были католики – португальцы, испанцы, голландцы. Первым христианским проповедником был иезуит Франциск Ксавье, прибывший в страну Восходящего солнца в 1549 году. Немного позже свою миссионерскую деятельность начали и протестанты. Поначалу новая вера распространялась достаточно успешно.  Многие князья переходили в католицизм со своими вассалами и крестьянами. В 1611-1614 гг. появляются антихристианские указы и последующие за ними гонения. В 1639 году исповедание христианства в Японии было окончательно запрещено.  Не подчинявшихся этому указу ждала суровая участь: их сжигали, избивали, распинали, заживо закапывали в землю и подвергали другим пыткам. Только в 1873 году был отменен антихристианский закон.

 На средства первого консула И.А. Гошкевича в 1859 году была построена православная церковь Воскресения Христова при Российском консульстве в Хакодате, о. Хоккайдо. Однако ни о каком миссионерстве речи тогда не было. Первый священник Воскресенской церкви прот. Василий Махов проводил службы для уже существующей православной паствы. Истинная миссионерская деятельность в Японии начинается только с приездом о. Николая (Касаткина), который сменил уехавшего по болезни прот. Василия в 1861 году.

Отец Николай (Касаткин) – личность поистине выдающаяся. Он посвятил всю свою жизнь делу проповеди слова Христова среди язычников, исполняя заповедь Божию: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа…» (Мф. 28, 19). О роли, которую сыграл Касаткин в истории страны Восходящего Солнца, говорит тот факт, что в начале двадцатого века двумя самыми известными людьми  Японии были император и архиепископ Николай. Последний, благодаря своим непомерным усилиям, познакомил японцев с Россией – ее культурой, нравами, обычаями, литературой.

Иван Дмитриевич Касаткин родился 1 августа 1836 года в селе Береза Бельского уезда Смоленской губернии. Он был сыном диакона. Матери лишился в пятилетнем возрасте. Несмотря на то, что мальчик жил в крайней бедности, отец отдал его учиться в Бельское духовное училище. После блестящего окончания Смоленской духовной семинарии в 1856 году юноша поступил на казенный счет в Санкт-Петербургскую духовную академию. По признанию самого святителя Николая, мысль о монашестве не приходила ему в голову до того, как он случайно не увидел в академии объявление, предлагающее юношам отправиться в Японию в сане священников. После озарения, нисшедшего на Ивана во время всенощного бдения, он твердо решил ехать в эту неизвестную страну, о чем и сообщил митрополиту. Вскоре он принял постриг с именем Николай и отправился в далекий и трудный путь через всю Сибирь.

«Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении как невеста, поджидающая моего прихода с букетом в руках. Вот пронесется в ее тьме весть о Христе, и все обновится…Тогда я был молод и не лишен воображения, которое рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей Слова Божия, раз это последнее раздастся в Японской стране» [1].

В Японию Касаткин прибыл 2 июля 1861 года. Первые годы в чужой стране были чрезвычайно сложными для молодого священника. По этому поводу он написал в своем дневнике: «Один Господь знает, сколько мне пришлось пережить мучений в эти первые годы. Все три врага: мир, плоть и диавол -  со всей силой восстали на меня и по пятам следовали за мной, чтобы повергнуть меня в первом же темном, узком месте, и искушения эти были самые законные по виду: «Разве я, как всякий человек, создан не для семейной жизни? Разве не можешь в мире блистательно служить богу и ближним? Разве, наконец, не нужны ныне люди для России более, чем для Японии?»…Много нужно силы душевной, великое углубление религиозного чувства, чтобы побороть все это» [2].

К тому же японцы очень подозрительно относились ко всем иностранцам, считали их своими захватчиками. Такому негативному взгляду на европейцев во многом способствовала агрессивная миссионерская политика предыдущих проповедников. Часты были случаи, когда миссионеры пытались воздействовать на японцев для достижения политических интересов своих стран.

Православные миссионеры с самого начала стремились донести до японцев истинность христианского учения, добиться действительного осознания того, что они принимают, являя собой пример любви, трудолюбия, долготерпения и бескорыстия.

Но в первые годы по прибытии о. Николая в Японию не могло быть речи о проповеди. Молодому человеку пришлось сильно потрудиться, чтобы начать заниматься тем делом, ради которого он собственно и приехал. Прежде всего, нужно было овладеть японским языком. Несколько лет титанических трудов, постоянного чтения японских книг привели, наконец, к тому, что о. Николай блестяще знал японский язык. Сами японцы поражались той легкости, красочности и точности, с какой он строи фразы. Также Касаткин уделял большое внимание изучению японской культуры, литературы, традиций, религии. Он часто посещал буддийские храмы, слушал проповеди буддийских бонз, приглашал их для беседы. В своих дневниках святитель писал, что по мере своего знакомства с Японией, он все больше убеждался в том, что недалеко то время, когда эта страна будет просвещена светом Евангелия.

Только на четвертый год о. Николай смог увидеть плоды своего труда, когда ему удалось обратить в православную веру первого японца. Им стал буддийский бонза Такума Савабе. Он был отличным фехтовальщиком и приходил обучать этому искусству сына Гошкевича. К Касаткину Савабе испытывал сильную ненависть и даже хотел убить, но когда тот объяснил ему суть своей веры, в душе самурая произошел переворот, и он стал ревностным последователем христианства. К 1868 году православие приняли 20 японцев.

В этом же году о. Николай отправился в Россию просить Священный Синод об открытии в Японии русской православной миссии, на что получил согласие и стал ее начальником. Прежде, чем уехать обратно в Японию, о. Николай смог встретиться со свои отцом. Вскоре у Владыки появились помощники – это иеромонах Анатолий (Тихай) и причетник миссии Виссарион Сартов. Касаткин говорил, что лучших помощников, чем о. Анатолий, и не желал бы. После того, как последний был оставлен служить в Хакодате, сам начальник миссии получил возможность переехать в Токио.

В Токио к о. Николаю стало приходить очень много людей, и он никому не отказывал в беседе, несмотря даже на то, что все желающие не помещались в его крохотной комнатке. Число православных японцев все увеличивалось. При этом соблюдалось главное условие о том, что крестить обращенных нужно было не сразу, а лишь убедившись в искренности и твердости принятых ими убеждений [3].

До двух месяцев в год владыка тратил на посещение церквей. В каждой деревней он старался проводить несколько дней, узнавал о жизни местных христиан, учил и утешал их. Особое внимание епископ Николай уделял крошечной общине православных курильцев, айнов, на острове Шикотан. Для духовного окормления он послал к ним отца Тита Комацу, переводчика Алексея Савабе и катехизатора Саито Раку. Айны находились в очень тяжелом материальном положении, и отец Николай регулярно помогал им.

О. Николай понимал, что для успешного распространения православия прежде всего нужно было перевести тексты Священного Писания и богослужебных книг на японский язык. Он очень много времени и сил уделял переводу, в этом ему помогал его постоянный сотрудник Павел Накаи. Работа эта была чрезвычайно сложной и кропотливой. Все приходилось начинать с нуля, т.к. переводы католических и протестантских миссионеров, а также китайские переводы, были плохого качества и искажали смысл Писания [4].

Несмотря на все трудности, с которыми сталкивалась миссия, положение ее в Японии постепенно укреплялось. Для того чтобы рукополагать японцев в священники, не посылая их в Россию, нужно было иметь своего епископа. Для этого о. Николай снова отправился на родину, где в 1880 году в Санкт-Петербурге был рукоположен в сан епископа Ревельского, викария Рижской епархии.

К началу ХХ века в состав Российской духовной миссии входили Воскресенский собор, более известный в Японии как «Николай-до», духовная семинария, которая была любимым детищем епископа Николая, начальные школы для девочек и мальчиков, большая библиотека, приют и другие учреждения. Также издавались православные журналы, из которых японцы могли узнать больше о России, познакомиться с русской литературой. Бывшие студенты семинарии занимались переводом не только русской богословской литературы, но и русской художественной литературы. Владыка говорил о том, что, узнав русскую литературу, нельзя не полюбить России.

Статьи же самого епископа выходили как в японских, так и в русских изданиях. Он сотрудничал в "Русском вестнике", в сборнике "Древняя и новая Россия" и в "Русском архиве". Касаткин писал: «Много раз манила меня на свое поле наука; японская история и вся японская литература - совершенно непочатые сокровища, мои же силы всецело посвящены миссионерству» [5].

Архимандрит Георгий (Тертышников) пишет в своей работе о том, что все, так привлекавшие его знания, Владыка приобрел, стал известным востоковедом, общепризнанным авторитетом, но вопрос был для него не в сумме знаний, а в том, на что они будут направлены. Для него был главный вопрос в том, не отвлечет ли его наука от миссионерской работы, которую он почитал своим долгом и призванием, или гармонически сольется с ней и будет ей помогать. Но наука ему помогла. Без глубокого изучения истории и культуры Японии, без постижения ее духа, он не смог бы стать ее апостолом [6].

Накануне русско-японской войны 1904-1905 гг., особенно во время ее, в Японии усилилась неприязнь к православным христианам. Невзирая на опасность своего положения и многочисленные наветы неприятелей, о. Николай решил остаться в Японии. В это сложное время он направил свою деятельность на занятия переводами и утешение русских военнопленных. Православные японцы обращались к своему пастырю с вопросами, как им следует себя вести в сложившейся ситуации. Владыка благословил их исполнять свой долг по отношению к своей стране и идти в сражение, но не из ненависти к врагу, а из любви к соотечественникам. Сам епископ перестал молиться за Японию, так как не мог просить победы для врага свой Родины. С согласия японского правительства святитель Николай образовал Общество духовного утешения для русских военнопленных. Каждому пленному выдавался серебряный крестик, икона и книга.

В 1906 году владыка «ввиду его выдающихся трудов по насажению и распространению Православия в Японии и за его христианское подвижничество во время минувшей войны» был рукоположен в архиепископа Японского. Также он был награжден бриллиантовым крестом на клобуке и орденом св. Александра Невского с бриллиантами. Санкт-Петербургская духовная академия присвоила ему степень кандидата богословия и избрала его своим почетным членом [7].

Здоровье Владыки постепенно ухудшалось. Он был болен астмой, нефритом и склерозом. Несмотря на плохое самочувствие, святитель продолжал свои непомерные труды по переводу Священного Писания и ведению дел миссии. В 1908 году в помощь о. Николаю в Токио прибыл епископ Сергий (Тихомиров), который впоследствии возглавил миссию.

В июле 1910 года прошло торжественное празднование пятидесятилетнего юбилея миссионерского служения владыки Николая в Японии. Святителя поздравили японский император, Священный Синод, Санкт-Петербургская духовная академия, русское посольство в Токио и даже инославные миссии. День празднования был очень тяжелым для о. Николая. Он отслужил литургию, молебен, присутствовал на обеде в отеле с почетными гостями, музыкальном вечере, собрании бывших воспитанниц Суругадайской школы. Естественно, напряжение этого дня не могло не отразиться на здоровье Владыки.

Перед своей кончиной Касаткин говорил епископу Сергию: «…Роль наша не выше сохи. Вот крестьянин попахал, соха износилась. Он ее и бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Так смотрите же, пашите! Честно пашите! Неустанно пашите! Пусть Божье дело растет! А все-таки приятно, что именно тобой Бог пахал. Значит - и ты не заржавел. Значит, за работой на божьей ниве и твоя душа несколько очистилась, и за сие будем всегда Бога благодарить» [8].

Здоровье владыки ухудшалось, и в возрасте 75 лет 3 февраля 1912 года он скончался от паралича сердца. Архиепископ Николай был похоронен в Токио, на кладбище Янака. Десятки тысяч японцев, христиан и язычников, провожали его. Перед гробом несли Смоленскую икону Божией Матери-Одигитрии, которую он благоговейно хранил и почитал всю свою жизнь. На его похоронах присутствовали высокие особы с русской и японской стороны. Даже император Японии прислал венок на погребение, этой чести удостаивались очень немногие. 10 апреля 1970 года на расширенном заседании Священного Синода РПЦ было принято решение о канонизации архиепископа Японского Николая (Касаткина). За свою миссионерскую деятельность в Японии он получил наименование «равноапостольного». Своей праведной жизнью и ничем неоценимыми трудами владыка показал, что даже спустя две тысячи лет возможны апостольские труды.

Многие считали, что со смертью святителя исчезнет православие из Японии. Но нет. Видимо, истинны были семена, посеянные владыкой в Стране Восходящего Солнца, что и по сей день жива Японская православная церковь.  

 

1. Выдержки из дневников Святителя Николая Японского. Цит. по: Александр Чех, Николай-до. Святитель Николай Японский. Краткое жизнеописание. Выдержки из дневников. Спб., 2001. С. 11.

2. Там же. С. 20.

3. Суханова Н.А., Цветущая ветка сакуры. История Православной Церкви в Японии. М., 2003. С. 13.

4. См. подробнее Александр Чех, Николай-до. Святитель Николай Японский. Краткое жизнеописание. Выдержки из дневников. Спб., 2001. С. 46-53.

5. Архимадрит Георгий (Тертышников). Святой равноапостольный Николай архиепископ Японский. http://www.sam.hi-ho.ne.jp/podvorie/ Цит. по: Антоний (Мельников), архиепископ Минский и Белорусский. Святой Равноапостольный Архиепископ Японский Николай. "Богословские труды", М., 1975, сборник 14, с. 5-61.

6. Там же.

7. Суханова Н.А., Ук. соч. С. 33.

 

8. Александр Чех, Ук. соч. С. 59-60.